Под старым городом Муромом, среди лесов дремучих да болот и топей непроходимых, жил в богатом селе Карачарове крестьянин Иван Тимофеевич с женою своей Евфросиньею Яковлевной.
      Под старость уже послал им Господь Бог сынка, которого они назвали Ильёй. Всем бы взял Илюша: был он и ладен, и крепок, и разумом вышел - одно горе - не владел он ни руками, ни ногами, сидел сиднем тридцать лет.
      Сидит однажды Илья в избе один-одинёшенек; пора была летняя, страдная, все ушли работать на дальнее ноле; сидит Илья, о своей участи горькой раздумывает и слышит, подходят под окна его избы двое калик прохожих. Стучатся калики в окно:
      - Отвори нам дверь, Илья Муромец, пусти к себе в дом калик перехожих отдохнуть по пути.
      Отвечает Илья:
      - Не могу я, Божьи люди, с места сдвинуться, ворот отворить: сижу я сиднем вот уже тридцать лет, не владею ни руками, ни ногами.
      Но повторяют калики свою просьбу и во второй, и в третий раз. Шевельнулся Илья на печи: что за диво! Чувствует, что может встать; резвые ноженьки его держат, руками он владеет. Вскочил Илья живо с печи, отворяет каликам ворота, в дом их к себе ведёт.
      Говорят ему калики:
      - Принеси нам испить!
      - Добрые люди, - отвечает Илья, - ведь я без рук, без ног!
      - Иди себе, иди, Илья Иванович! Нас не обманывай!
      Пошёл Илья в погреб; налил чару зелена вина в полтора ведра, приносит каликам.
      Дали калики Илье испить того вина, спрашивают Илью:
      - Много ли в себе чувствуешь силушки?
      - Как бы стоял в земле столб до неба, а в столбе было кольцо золотое, - говорит Илья, - взял бы я за это кольцо, всю бы землю разом перевернул.
      Переглянулись калики:
      - А ну, Илья, принеси нам ещё чашу бражки.
      Пошёл Илья в погреб; идёт, по дороге за дуб ухватится - дуб с корнем из земли вырвет, ноги у него по колена в земле вязнут. Принёс он браги; дали ему ещё выпить калики.
      - Сколько теперь, Илья, чувствуешь в себе силушки?
      - Божьи люди, теперь во мне силушки половинушка!
      - Довольно с тебя и этой силушки, - говорят калики, - будешь ты, Илья, великим богатырём, и смерть тебе в бою не написана; смело можешь выходить в бой со всяким богатырём, не бейся только со Святогором-богатырём - его и сама земля через силу носит, не бейся с Самсоном великим - его стерегут ангелы Божьи, не затевай борьбы с родом Микулы Селяниновича - его любит мать-земля сырая, не трогай Вольгу Святославича - этот, если силой не возьмёт, одолеет тебя хитростью-мудростью.
      Слушай ещё, как достать себе коня богатырского: пойди ты в чистое поле, купи первого жеребчика, какого встретишь, поставь его у себя в конюшне на три месяца, откорми пшеницей белояровой. Через три месяца выводи коня в сад три ночи, вываляй в трёх росах утренних, подведи к высокому тыну; как научится конь тын высокий перескакивать по ту и по другую сторону — поезжай на нём, куда хочешь.
      Тут простились калики с Ильёй и скрылись из глаз. Заснул Илья по их уходе крепким сном богатырским; спал ни много ни мало, целых двенадцать дней.
      Пришли домой с работы родители и сестры Ильёвы, увидели, что Илья руками, ногами владеет, изумились, глазам своим не верят, плачут от радости.
      Спрашивает Илья у родителей:
      - Родители мои милые, где вы весь день работали?
      - Работали мы, Ильюша, на лугу-пожне за три версты от дома.
      - Сведите меня на ту пожню, укажите мне мою работу!
      Стал Илья лес расчищать; старые деревья с корнем повыворотил, повалил, надломил дубы крепкие, распахал поле великое, запрудил корнями речку быструю; столько один в три часа наработал, сколько отец, мать с работниками в три дня не сделали.
      Купил себе меж тем Илья жеребчика у мужика-прохожего, как ему калики советовали, дал за него цену неслыханную, пятьсот рублей с полтиною, выкормил, вырастил, в росах вывалял; стал жеребчик конём на диво, Илье верным другом-товарищем.
      Пошёл Илья к родителю просить благословения на путь-дорогу, на великие подвиги.
      Не гром гремит, не стук стучит - то Илья к отцу речь держит; не сырой дуб к земле клонится, не листочки его расстилаются - то Илья отцу земно кланяется, просит себе благословенья:
      - Родимый ты мой батюшка! Дай мне своего благословенья в славный стольный Киев-град поехать, Киевским чудотворцам поклониться, послужить верой-правдой Солнышку Владимиру, постоять за веру христианскую.
      Отвечает старый крестьянин, Иван Тимофеевич:
      - Поезжай с Богом; на добрые дела даю тебе свое благословение родительское; только на худые дела нет тебе моего благословения; не проливай напрасно крови христианской, не делай зла даже и татарину, за сирых, бедных заступайся.
      Поклонился Илья отцу с матерью до земли, пошёл снаряжаться в путь-дороженьку: выковал себе из трёх железных полос три стрелы могучие; стал Илья и меч себе разыскивать — только не нашлось по нём меча: возьмёт Илья меч за рукоять, тут рукоять у него в руке и останется. Сковал тогда себе Илья копьё булатное, доброго коня оседлал; положил войлочки на войлочки, потнички на потнички, поверх всего надел на коня седло черкасское с двенадцатью шёлковыми подпругами, а тринадцатая была всех крепче, из железа выкована.
      Пошёл Илья к горе силу пробовать; упёрся в гору - гора свалилась в реку, вода в новое русло повернула, и доныне обвал тот старики молодым показывают.
      Зашил Илья в ладанку горсть земли родимой, надел её на шею, пустил корочку хлебца по Оке-матушке за то, что тридцать лет кормила его Ока, поила; отстоял службу Божию; сел на доброго коня и поехал в чужедальнюю сторонушку.