Жил-был в Новгороде Великом господин посадский по имени Буслай; до девяноста лет уже дожил он тихо и мирно: не заводил ссор со Псковом, ладил и с матушкой Москвой, и в Новгороде все любили и уважали его.
      Жил Буслай, не старился, да ведь не два века жить на белом свете! Пришла смерть и к Буслаю. Оставил он вдову да единственного сына, Васильюшку. Буслаева вдова была женщина разумная: стала она воспитывать Васильюшку в страхе Божием, научила его письму, чтенью церковному, и так хорошо читал и пел Василий в церкви, что народ, бывало, слушает не наслушается, толпой сбегается в соборный храм.
      Выучился понемногу Васильюшка и ратному делу и почуял в себе великую, неслыханную силушку; не даёт Василью покоя его силушка: так и толкает его на борьбу, на драку - испробовать удаль молодецкую, удачу богатырскую.
      Стал Васильюшка по новгородским улицам погуливать, нехорошие шуточки пошучивать: кого возьмёт за руку - тому руку оторвёт, кого схватит за ногу - тот без ноги останется, кто на ногах стоял - тот сидьмя сидит, а кто сидел - тот лежмя лежит.
      Говорят новгородцы:
      - Уймись, Васильюшка, этак ты весь Волхов закидаешь убитыми, да и своей головы тебе не сносить!
      Услышав это, пошёл Василий домой, закручинился. Встречает его родимая матушка, Авдотья Васильевна, и спрашивает:
      - Отчего, Васильюшка, ты невесел домой вернулся? Не обидел ли тебя кто на улице?
      - Никто меня, родная, не обидел - нет такого человека, который был бы мне равен силою; но грозят мне жители новгородские расплатиться со мною за своих убитых.
      - Брось, милый сын, свои недобрые шутки, - говорит Авдотья Васильевна, - да набери себе храбрую дружинушку, чтобы было кому постоять за тебя, если захотят твои враги переведаться с тобою.
      Послушался Василий материнского совета, сел на ременный стул, принялся писать записочки; каждую записочку привязывал к стреле калёной, расстрелял но разным улицам все свои стрелы.
      А в записочках было написано: «Зовёт Василий жителей новгородских к себе на почестный пир: кто хочет сладко пить, есть даровое, носить цветное платье - тот иди к Буслаеву на широкий двор».
      Как пошли жители по улицам от вечерней службы, подобрали записки, прочитали их, и все почти собрались на Буслаев двор; всем хочется дарового сладкого угощенья - идут толпа за толпой.
      На дворе стоит чаша зелена вина в полтора ведра.
      Говорит Василий:
      - Кто поднимет эту чару одной рукой, выпьет за один раз - того возьму к себе в дружинушку.
      - Ну, Василий, - говорят новгородцы, - пришли мы теперь к тебе в гости, всё твоё кушанье съедим, всё твоё вино припьём, цветное платье всё по-износим, золотую казну порастащим.
      Не понравились Василию такие дерзкие речи, выскочил он на широкий двор, схватил дубовую палку, стал по двору похаживать и палкой помахивать: махнёт направо - лягут побитые целой улицей, махнёт налево - ложатся переулком; словно градом набило на землю новгородских жителей.
      Видит тут Василий Буслаев - идёт к нему в гости Костя Новоторжанин; подходит Костя к чаре зелена вина, берёт чару одной рукой, выпивает её за единый раз. Выскочил Василий из сеней да как ударит Костю своей дубинкой со всего размаха: стоит Костя, с места не тронется, на голове кудри не шелохнутся.
      - Будь моим дружинником, - сказал ему Буслаев, увидав его силу и мужество, - войди в мои палаты белокаменные.
      Пришёл за Костей вслед Потанюшка Хроменький, взял чару одной рукой, выпил единым духом, так же как Костя выдержал - не шелохнулся под ударом Буслаевой дубинушки, и его Василий позвал в свою дружину.
      Принял к себе Василий и Фомушку Горбатенького и порешил, что с такими товарищами ему больше некого бояться во всём Новгороде.
      Была в Великом Новгороде община Николыдина. Собрались однажды братчики все вместе пир пировать: каждый давал старосте свою долю денег, а старосты на те деньги устроили пир.
      Собралось на тот пир много князей, бояр, удалых добрых молодцев; не позвали только Василия с дружиною.
      Тогда пришёл он на пир незваный, непрошеный, привёл с собой и свою дружинушку.
      Спрашивает:
      - Почём следует с брата?
      Отвечают братчики нехотя:
      - Званому-то гостю хлеб да соль, а незваному и места нет.
      Однако Василий заплатил им по пяти рублей за своих товарищей, а за себя самого пятьдесят рублей дал и говорит им:
      - Званым-то гостям почётные места отведены, а незваным самим надо устраиваться!
      Идёт Василий с дружиной, никого о дороге не расспрашивает; левой ногой вступили они в горнице, а правой прямо шагнули к большому столу в красный угол, на самое лучшее место; стал Василий правой рукой народ раздвигать: кто на скамье сидел - в угол попал, а из угла его к сеням оттеснили, а оттуда иной и за дверь угодил, и поднялась тут теснота и давка.
      Кричит Василий:
      - Хотите со мной побиться о великий заклад? Буду я с вами бороться: если одолею вас - заплатите мне денег по три тысячи, а если меня одолеете, повалите хоть до мосту, хоть на мосту - отдам вам свою буйную голову.
      - Что ж, мы готовы бороться с тобой, - отвечают новгородцы, - только будем уж всем народом биться с тобой, Василий Буслаев!
      И сделали запись об этом великом закладе.
      Как проведала о том, что Василий надумал, родная матушка его, Авдотья Васильевна, со страху сердце у ней так и упало:
      - Убьют, убьют новгородцы моего милого сына!
      Заперла Авдотья Васильевна сына своего дома, дверь закрыла крепкими замками железными, отобрала у него всё оружие, сама насыпала полную чару красного золота, а другую чистого серебра, а третью скатного жемчуга, пошла поклониться новгородскому князю, просит помиловать её любезного сына.
      Говорит новгородский князь:
      - Ничего не могу для тебя сделать, честная вдова, уже у нас записи сделаны о великом закладе, что держит твой сын; тогда прощу Василия, как голову с него снимут!
      Пошла домой Авдотья Васильевна, заплакала горько, все дары свои по земле рассыпала.
      - Не дороги мне ни жемчуг, ни золото, дорога победная головушка родимого сына Васильюшки!
      Поутру собрались на мосту новгородцы; народу видимо-невидимо, а Василий спит себе за железными запорами, позабыл, какая беда ждёт его.
      Выскочил тут Фомушка Горбатенький; один пошёл против всех новгородцев, перебил силы пятьсот человек; пришёл ему на смену Потанюшка Хроменький, а за ним Костя Новоторжанин, перебили силы видимо-невидимо; только стали уставать добрые молодцы, а много ещё против них новгородцев - всё приходят новые и новые: нет конца борьбе.
      В это время мыла на Волхове цветные платья служанка Василия, девушка Чернавушка; кричит ей Васильева дружина:
      - Девушка Чернавушка! Не дай нам погибнуть понапрасну, позови к нам Василия на помощь!
      Стала Чернавушка к дому Васильеву пробиваться: уложила на месте новгородцев пятьсот человек, разбудила доброго молодца, отворила замки железные, вышел Василий к мосту, говорит своей дружине:
      - Храбрая моя дружинушка, подите вы теперь отдохните, я и без вас тут управлюсь.
      Стал Василий по мосту похаживать, стал дубинкой помахивать, побил словно градом новгородских жителей и всё не унимается: пришла беда на новгородских жителей, сам воевода с посадником пошли к Авдотье Васильевне, кланяются ей в пояс, просят, чтоб уняла она своего любезного сына, не то перебьёт Василий весь Новгород!
      Отвечает им честная вдова:
      - Не могу я ничего сделать для вас теперь: сердит на меня мой милый сын за то, что заперла я его железными замками, спрятала его оружие. Пойдите, поклонитесь его крёстному батюшке, старчищу Питиримищу, может быть, послушает его Василий, уймёт своё сердце.
      Выслушал старчище Питиримище просьбу новгородцев, надел шапку-колокол, весом в девяносто пуд, языком колокольным, как дубинкой, подпирается, вышел унимать своего крёстного сына.
      - Слушай меня, милое моё чадо: уймись до поры до времени; всей воды тебе из Волхова не вычерпать, не перебить тебе всего Новгорода, да и меня уважь, своего крёстного, не наступай на меня с дубиной!
      - А для чего ты, крёстный, не вовремя мне под руку попадаешься? Не шутки ведь я шучу: буйную свою голову отстаиваю!
      Поднял Василий свою дубинушку в девяносто пуд да как ударит по колоколу: разбил колокол вдребезги, а ещё раз ударил - и дух вон вышиб из крёстного батюшки.
      Тогда сам князь новгородский пошёл к Авдотье Васильевне, поклонился ей великими дарами, упросил, умолил её заступиться за новгородцев.
      Надела Авдотья Васильевна смирную чёрную одежду, надела шубку соболью, пошла на мост, зашла Авдотья Васильевна сзади милого сына, положила ему руки на плечи:
      - Милый сын! Уйми своё ретивое сердце; просят у тебя новгородцы прощения за свои великие вины.
      Остановился тут Буслаев:
      - Родимая матушка! Хорошо ты сделала, что зашла сзади меня, а не то убил бы я и тебя, как своего крёстного батюшку: разыгралось моё ретивое сердце, расходились сильные руки... Только ради твоей просьбы помилую я новгородцев, отпущу их великие вины.
      И ушёл Васильюшка с места побоища, увёл с собой и свою храбрую дружину.