Жили себе дед да баба, был у них сын. Старик то был бедный; хотелось ему отдать сына в науку, чтоб смолоду был родителям своим на утеху, под старость на перемену, да что станешь делать, коли достатку нет! Водил он его, водил по городам - авось возьмет кто в ученье; нет, никто не взялся учить без денег.
      Воротился старик домой, поплакал-поплакал с бабою, потужил-погоревал о своей бедности и опять повел сына в город. Только пришли они в город, попадается им навстречу человек и спрашивает деда:
      - Что, старичок, пригорюнился?
      - Как мне не пригорюниться! - сказал дед. - Вот водил, водил сына, никто не берет без денег в науку, а денег нетути!
      - Ну так отдай его мне, - говорит встречный, - я его в три года выучу всем хитростям. А через три года, в этот самый день, в этот самый час, приходи за сыном; да смотри: коли не просрочишь, придешь вовремя да узнаешь своего сына - возьмешь его назад, а коли нет, так оставаться ему у меня.
      Дед так обрадовался и не спросил: кто такой встречный, где живет и чему учить станет малого? Отдал ему сына и пошел домой. Пришел домой в радости; рассказал обо всем бабе; а встречный-то был колдун. Вот прошло три года, а старик совсем позабыл, в какой день отдал сына в науку, и не знает, как ему быть. А сын за день до срока прилетел к нему малою птичкою, хлопнулся о завалинку и вошел в избу добрым молодцем, поклонился отцу и говорит: завтра-де сровняется как раз три года, надо за ним приходить; и рассказал, куда за ним приходить и как его узнавать.
      - У хозяина моего не я один в науке. Есть, - говорит, - еще одиннадцать работников, навсегда при нем остались - оттого, что родители не смогли их признать; и только ты меня не признаешь, так и я останусь при нем двенадцатым. Завтра, как придешь ты за мною, хозяин всех нас двенадцать выпустит белыми голубями - перо в перо, хвост в хвост и голова в голову ровны. Вот ты и смотри: все станут высоко летать, а я нет-нет да и возьму повыше всех. Хозяин спросит: узнал ли своего сына? Ты и покажи на того голубя, что повыше всех.
      После выведет он тебе двенадцать жеребцов - все одной масти, гривы на одну сторону, и собой ровны; как станешь проходить мимо тех жеребцов, хорошенько примечай: я нет-нет да правой ногою топну. Хозяин опять спросит: узнал своего сына? Ты смело показывай на меня.
      После того выведет к тебе двенадцать добрых молодцев - рост в рост, волос в волос, голос в голос, все на одно лицо и одежей ровны. Как станешь проходить мимо тех молодцев, примечай-ка: на правую щеку ко мне нет-нет да и сядет малая мушка. Хозяин опять-таки спросит: узнал ли своего сына? Ты и покажи на меня.
      Рассказал все это, распростился с отцом и пошел из дому, хлопнулся о завалинку, сделался птичкою и улетел к хозяину.
      Поутру дед встал, собрался и пошел за сыном. Приходит он к колдуну. Ну, старик, - говорит колдун, - выучил твоего сына всем хитростям. Только если не признаешь его, оставаться ему при мне на веки вечные.
      После того выпустил он двенадцать белых голубей - перо в перо, хвост в хвост, голова в голову ровны - и говорит:
      - Узнавай, старик, своего сына!
      - Как узнавать-то, ишь все ровны!
      Смотрел, смотрел, да как поднялся один голубь повыше всех, указал на того голубя:
      - Кажись, это мой!
      - Узнал, узнал, дедушка! - сказывает колдун. В другой раз выпустил он двенадцать жеребцов - все как один, и гривы на одну сторону.
      Стал дед ходить вокруг жеребцов да приглядываться, а хозяин спрашивает:
      - Ну что, дедушка! Узнал своего сына?
      - Нет еще, погоди маленько.
      Да как увидел, что один жеребец топнул правою ногою, сейчас показал на него:
      - Кажись, это мой!
      - Узнал, узнал, дедушка!
      В третий раз вышли двенадцать добрых молодцев - рост в рост, волос в волос, голос в голос, все на одно лицо, словно одна мать родила.
      Дед раз прошел мимо молодцев - ничего не заприметил, в другой прошел - тож ничего, а как проходил а третий раз - увидал у одного молодца на правой щеке муху и говорит:
      - Кажись, это мой!
      - Узнал, узнал, дедушка!
      Вот, делать нечего, отдал колдун старику сына, и пошли они себе домой.
      Шли, шли и видят: едет по дороге какой-то барин.
      - Батюшка, - говорит сын, - я сейчас сделаюсь собачкою. Барин станет покупать меня, а ты меня-то продай, а ошейника не продавай; не то я к тебе назад не ворочусь!
      Сказал так-то да и в ту ж минуту ударился оземь и оборотился собачкою.
      Барин увидал, что старик ведет собачку, начал ее торговать: не так ему собачка показалась, как ошейник хорош.
      Барин дает за нее сто рублей, а дед просит триста; торговались, торговались, и купил барин собачку за двести рублей.
      Только стал было дед снимать ошейник, - куда! - барин и слышать про то не хочет, упирается.
      - Я ошейника не продавал, - говорит дед, - я продал одну собачку.
      А барин:
      - Нет, врешь! Кто купил собачку, тот купил и ошейник.
      Дед подумал-подумал (ведь и впрямь без ошейника нельзя купить собаку!) и отдал ее с ошейником. Барин взял и посадил собачку к себе, а дед забрал деньги и пошел домой.
      Вот барин едет себе да едет, вдруг, откуда ни возьмись, бежит навстречу заяц.
      "Что, - думает барин, - али выпустить собачку за зайцем да посмотреть ее прыти?"
      Только выпустил, смотрит: заяц бежит в одну сторону, собака в другую - и убежала в лес. Ждал, ждал ее барин, не дождался и поехал ни при чем.
      А собачка оборотилась добрым молодцем. Дед идет дорогою, идет широкою, и думает: как домой глаза-то показать, как старухе сказать, куда сына девал! А сын уж нагнал его.
      - Эх, батюшка! - говорит. - Зачем с ошейником продавал? Ну, не повстречай мы зайца, я б не воротился, так бы и пропал ни за что!
      Воротились они домой и живут себе помаленьку. Много ли, мало ли прошло времени, в одно воскресенье говорит сын отцу:
      - Батюшка, я обернусь птичкою, понеси меня на базар и продай; только клетки не продавай, не то домой не ворочусь!
      Ударился оземь, сделался птичкою; старик посадил ее в клетку и понес продавать.
      Обступили старика люди, наперебой начали торговать птичку: так она всем показалась!
      Пришел и колдун, тотчас признал деда и догадался, что у него за птица в клетке сидит. Тот дает дорого, другой дает дорого, а он дороже всех; продал ему старик птичку, а клетки не отдает; колдун туда-сюда, бился с ним, бился, ничего не берет!
      Взял одну птичку, завернул в платок и понес домой!
      - Ну, дочка, - говорит дома, - я купил нашего шельмеца!
      - Где же он?
      Колдун распахнул платок, а птички давно нет: улетела, сердешная!
      Настал опять воскресный день. Говорит сын отцу:
      - Батюшка! Я обернусь нынче лошадью; смотри же, лошадь продавай, а уздечки не моги продавать; не то домой не ворочусь.
      Хлопнулся о сырую землю и сделался лошадью; повел ее дед на базар продавать.
      Обступили старика торговые люди, все барышники: тот дает дорого, другой дает дорого, а колдун дороже всех.
      Дед продал ему сына, а уздечки не отдает.
      - Да как же я поведу лошадь-то? - спрашивает колдун. - Дай хоть до двора довести, а там, пожалуй, бери свою узду: мне она не в корысть!
      Тут все барышники на деда накинулись: так-де не водится! Продал лошадь - продал и узду. Что с ними поделаешь? Отдал дед уздечку.
      Колдун привел коня на свой двор, поставил в конюшню, накрепко привязал к кольцу и высоко притянул ему голову: стоит конь на задних ногах, передние до земли не хватают.
      - Ну, дочка, - сказывает опять колдун, - вот когда купил так купил нашего шельмеца!
      - Где же он?
      - На конюшне стоит.
      Дочь побежала смотреть; жалко ей стало добра молодца, захотела подлинней отпустить повод, стала распутывать да развязывать, а конь тем временем вырвался и пошел версты отсчитывать.
      Бросилась дочь к отцу.
      - Батюшка, - говорит, - прости! Конь убежал!
      Колдун хлопнулся о сырую землю, сделался серым волком и пустился в погоню: вот близко, вот нагонит... Конь прибежал к реке, ударился оземь, оборотился ершом - и бултых в воду, а волк за ним щукою... Ерш бежал, бежал водою, добрался к плотам, где красные девицы белье моют, перекинулся золотым кольцом и подкатился купеческой дочери под ноги. Купеческая дочь подхватила колечко и спрятала. А колдун сделался по-прежнему человеком.
      - Отдай, - пристает к ней, - мое золотое кольцо.
      - Бери! - говорит девица и бросила кольцо наземь. Как ударилось оно, в ту же минуту рассыпалось мелкими зернами. Колдун обернулся петухом и бросился клевать; пока клевал, одно зерно обернулось ястребом, и плохо пришлось петуху: задрал его ястреб. Тем сказке конец, а мне меду корец.