Живало-бывало, - жил дед да с другой женой. У деда была дочка, и у бабы была дочка. Все знают, как за мачехой жить: перевернешься - бита и недовернешься - бита. А родная дочь что ни сделает - за все гладят по головке: умница. Падчерица и скотину поила-кормила, дрова и воду в избу носила, печь топила, избу мела - еще до свету... Ничем старухе не угодишь - все не так, все худо. Ветер хоть пошумит, да затихнет, а старая баба расходится - не скоро уймется. Вот мачеха и придумала падчерицу со свету сжить.
      - Вези, вези ее, старик, - говорит мужу, - куда хочешь, чтобы мои глаза ее не видали! Вези ее в лес, на трескучий мороз.
      Старик затужил, заплакал, однако делать нечего, бабы не переспоришь. Запряг лошадь:
      - Садись, мила дочь, в сани.
      Повез бездомную в лес, свалил в сугроб под большую ель и уехал.
      Девушка сидит под елью, дрожит, озноб ее пробирает. Вдруг слышит невдалеке Морозко по елкам потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает. Очутился на той ели, под которой девица сидит, и сверху ее спрашивает:
      - Тепло ли тебе, девица?
      Она чуть дух переводит:
      - Тепло, Морозушко, тепло, батюшка. Морозно стал ниже спускаться, сильнее потрескивает, пощелкивает:
      - Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
      Она чуть дух переводит:
      - Тепло, Морозушко, тепло, батюшка. Морозко еще ниже спустился, пуще затрещал, сильнее защелкал:
      - Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная? Тепло ли тебе, лапушка?
      Девица окостеневать стала, чуть-чуть языком шевелит:
      - Ой, тепло, голубчик Морозушко!
      Тут Морозко сжалился над девицей; окутал ее теплыми шубами, отогрел пуховыми одеялами.
      А мачеха по ней поминки справляет, печет блины и кричит мужу:
      - Ступай, старый хрыч, вези свою дочь хоронить!
      Поехал старик в лес, доезжает до того места, - под большою елью сидит его дочь, веселая, румяная, в собольей шубе, вся в золоте, в серебре, и около - короб с богатыми подарками.
      Старик обрадовался, положил все добро в сани, посадил дочь, повез домой.
      А дома старуха печет блины, а собачка под столом:
      - Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут.
      Старуха бросит ей блин:
      - Не так тявкаешь! Говори: "Старухину дочь замуж берут, а стариковой дочери косточки везут..." Собака съест блин и опять:
      - Тяф, тяф! Старикову дочь в злате, в серебре везут, а старухину замуж не берут.
      Старуха блины ей кидала и била ее, собачка - все свое...
      Вдруг заскрипели ворота, отворилась дверь, в избу идет падчерица - в злате-серебре, так и сияет. А за ней несут короб высокий, тяжелый. Старуха глянула - и руки врозь...
      - Запрягай, старый хрыч, другую лошадь! Вези, вези мою дочь в лес на то же место...
      Старик посадил старухину дочь в сани, повез ее в лес на то же место, вывалил в сугроб под высокой елью и уехал.
      Старухина дочь сидит, зубами стучит. А Морозко по лесу потрескивает, с елки на елку поскакивает, пощелкивает, на старухину дочь поглядывает:
      - Тепло ли тебе, девица?
      А она ему:
      - Ой, студено! Не скрипи, не трещи, Морозко... Морозко стал ниже спускаться, пуще потрескивать, пощелкивать:
      - Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
      - Ой, руки, ноги отмерзли! Уйди, Морозко... Еще ниже спустился Морозко, сильнее приударил, затрещал, защелкал:
      - Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?
      - Ой, совсем застудил! Сгинь, пропади, проклятый Морозко!
      Рассердился Морозко да так хватил, что старухина дочь окостенела.
      Чуть свет старуха посылает мужа:
      - Запрягай скорее, старый хрыч, поезжай за дочерью, привези ее в злате-серебре...
      Старик уехал. А собачка под столом:
      - Тяф, тяф! Старикову дочь женихи возьмут, а старухиной дочери в мешке косточки везут. Старуха кинула ей пирог:
      - Не так тявкаешь! Скажи: "Старухину дочь в злате-серебре везут..."
      А собачка - все свое:
      - Тяф, тяф! Старухиной дочери в мешке косточки везут... Заскрипели ворота, старуха кинулась встречать дочь. Рогожу отвернула, а дочь лежит в санях мертвая. Заголосила старуха, да поздно.